Сочи криминальный. За улыбкой смерть

Аватар пользователя Газета Сочи

Экстремальная журналистика. Самые громкие преступления в истории курорта. Автор Сергей Золовкин.

История банды, ужаснувшей Адлер

Поздней весной 1997 года у санатория "Южное взморье" происходило нечто необычное. На пересечении улиц Ленина и Калинина группа захвата районного угрозыска готовилась к задержанию. Оперативники тогда еще не знали и не могли знать, что этот рослый, слегка сутуловатый человек собрал на чердаке высотного дома на Свердлова, 46 целый арсенал из боевых "стволов" и осколочных гранат. Они могли только догадываться: очередной фигурант наружного наблюдения - птица далеко не рядовая. Дерзок, решителен, всегда "при стволе" и готов пустить его в ход без раздумий…

 

 

Надо было работать на опережение, ошеломить напором и внезапностью. И сыщикам это удалось. Объект оперативной разработки незаметно вели часа два. Предполагалось, что он будет покупать новый пистолет и наркотики. Но что-то выходило не так. Любитель незаконного оружия каким-то своим звериным чутьем улавливал признаки надвигающейся опасности. Он все заметнее нервничал и все чаще оглядывался. С нужным для сыщиков человеком он так и не встретился. Теперь он спешил на квартиру своей сожительницы. Брать его там было бы куда опаснее и сложнее.

 

И вот прямо на пешеходном переходе слева и справа притормозили вдруг потрепанные "Жигулята". Несколько мгновенно выскочивших парней, железной хваткой охватили руки, плечи, голову, щелкнули на запястьях наручниками...

 

Все происходило так быстро, что случайные редкие прохожие даже понять ничего не успели. Машины дали "по газам", с визгом рванули с места и понесли Николая Николаевича Черенкова 1966-го года рождения к уже третьей его судимости. На этот раз - очень серьезной. Такой, какая может и должна применяться к преступникам самой жуткой и омерзительной "специализации" - к убийцам.

 

Выстрел в сердце

 

И на суде, и до него, Николай Черенков по кличке "Людоед" всегда ослепительно улыбался. Это была широкая, почти лучезарная улыбка. Но у тех, кто узнавал этого типа поближе, от подобного "дружелюбия" пробирал озноб. Всем хотелось жить. Но никому из своих жертв Черенков ни одного шанса не оставлял. В кругу "блатных и приблатненных" о нем давно уже ходили самые мрачные и таинственные слухи.

 

Поговаривали, что этот парнишка с "Голубятни", то есть, с микрорайона Голубые Дали, всего за несколько лет "вырос" до одного из самых удачливых и беспощадных киллеров Юга России. Из всего набора "инструментов" для своего столь кровавого ремесла "Людоед" предпочитал автомат Калашникова. Черенков любил это безотказное и сильное оружие, прошивающее жертвы насквозь.

 

За рамками следствия и суда осталось то, что из-за отсутствия доказательств так и не смогли привязать к Черенкову. Это несколько "заказанных" в Тюменской области, "обслуживаемой" киллером из Адлера. Все погибшие предприниматели и уголовные "авторитеты" были застрелены с близкого расстояния одним точным выстрелом в сердце. Всегда применялся "Калашников" с усиленным патроном бронебойного типа, прошивающим любой защитный жилет. Никогда орудие убийства на месте совершения преступления не оставлялось. Но и не "засвечивалось" больше нигде. Скорее всего, киллер увозил его с собой и где-нибудь надежно прятал.

 

Это очень похоже на экономного Черенкова, не любившего попусту разбрасывать добро. Он предпочитал закапывать его в землю, предварительно защитив от влаги и ржавчины. "Людоеду" нравилось ощущение собственной вечности и мимолетности всего живого вокруг. Он представлял себе, как и через 20 лет, откопанный им "Калашников" вновь изрыгнет пламя и еще одна "мошка" сгорит на лету, жалко и беспомощно корчась...

 

В "бархатный" сезон 1993 года он сказал своей подруге с улицы Свердлова, что опять едет на Север "подкалымить". Наверное, женщина догадывалась, что у ее Коли - не совсем обычная работа. Ведь незадолго до этого он принес откуда-то автомат. Хотя, что за проблема в Адлере, купить оружие? Там, где когда-то сочинцы покупали мандарины по рублю за кило, куда добирались за полчаса обычным рейсовым автобусом, теперь регулярно вспыхивают перестрелки. И столько смертей в вороненых нарезных стволах еще дожидаются своего часа...

 

Как ты провезешь ЭТО с собой? - испуганно спрашивала женщина. Черенков лишь улыбался своей голливудской улыбкой. Он уже привык к тому, что деньги в этом продажном мире делают все. Несколько купюр "в зубы" услужливому аэропортовскому человечку. И вот уже смертоносный багаж Людоеда минует предполетный досмотр.

 

Укороченный АКМ хорошо пристрелян и удобно упакован в синюю спортивную сумку. Вместе с новым своим хозяином он летит в Нижневартовск Тюменской области. Там, на улице Менделеева, 2 "а", живет "клиент". Пока живет. Но кому, как не киллеру знать, что это дело - такое временное...

 

Стрельба вслепую

 

В этой невероятной стране даже дошкольники знают о том, как осуществляются так называемые "заказняки" - убийства по найму. Множество публикаций растиражировали типовую схему. Заказчик находит киллера через посредника. Или выходит напрямую. Торгуется. Платит аванс. Передает фото жертвы, либо указывает на нее в удобном месте. И ждет подтверждения: "работа", мол, выполнена. Еще один раб Божий покинул эту грешную землю, так и не успев осознать, что же произошло...

 

Глядя на подобные телеверсии, "Людоед" только посмеивался. Уж он-то знал, насколько в этой нашей безалаберщине проще и страшнее решаются подобные вопросы. В кино, наверное, показали бы ресторан. Двое "крутых" долго бы молчали и красиво курили. Один, не прощаясь, раздавил бы сигарету о край стола и оставил бы под пепельницей глянцевую картонку с физиономией будущего покойника. Возможно, добавил бы вполголоса: "Зовут Шорохов. Из крутых, но осторожен. Две - до. Остальные после".

 

Венок для "Шороха" по сходной цене

 

На самом же деле за год до "заказа", фигурирующего в уголовном деле, у давних нижневартовских корешей Черенкова проходила попойка. Организовано было все, как и полагается в подобных сомнительных кругах. Дым коромыслом. "Девочки" навеселе. Блатные песни под гитару и с надрывом.

 

Черенков заметил свежий шрам на виске у приятеля. С ним он еще недавно "топтал зону".

- Откуда?

- Да-а... Так.

 

Слово за слово, и открылась возмутительная для Черенкова картина. Его дружков пытается "опустить" некий Шорохов по кличке "Шорох". Он сколотил свою группировку из числа бывших спортсменов и обложил данью тех торговцев, над которыми "держала крышу" гоп-компания черенковского дружка.

 

Да закажите вы его! - без экивоков предложил "Людоед" и по зловещей своей традиции широко улыбнулся. Для этого круга он готов был исполнить "мокрую" работу со скидкой. Всего за 4 000 "зеленых".

 

Братва посовещалась и согласилась: предложение дельное. "Людоед" - исполнитель заезжий, старательный. Если возьмется, для "Шороха" венок можно будет заказывать. Хотя... Тот ведь тоже не лыком шит. Пробовали его уже устранить. Подкатили на "девятке" к гаражу, откуда "Шорох" свой "Вольво" выкатывал. Думали, в два "ствола" и за 40 секунд управятся. Но не заметили засаду поодаль. "Пацаны" "Шороха" с двух сторон обрушили на киллеров перекрестный автоматный огонь и не оставили им никаких шансов на выживание...

 

Черенков знал подробности этой кровавой истории. Как знал и то, что у себя в квартире на улице Менделеева "объект" хранит заряженное оружие сразу в нескольких местах, включая прихожую. Чтобы выхватить сразу и действовать не медля. Но у "Людоеда" был свой козырь. Давний и верный приятель Володька Зайцев. Дружили еще с "Голубятни". Вместе отправляли в армию Володькиного братана Саню.

 

Тот сам рвался в спецназ и заработал там рак кости. После удара по ноге во время тренировки... "Сгорел" за несколько месяцев и на Володьке эта трагедия отразилась самым беспощадным образом. Пошел он вразнос, заработал судимость, вышел отчаянным сорви-головой, нравящимся всяким "крутым" да "решаемым". Нравился "Заяц" и "Шороху". Этот южный парень был у нефтеюганского пахана "на подхвате" и выполнял самые разные поручения.

 

Теперь Владимир Зайцев обязан был заманить своего хозяина в смертельную ловушку. Тот словно чувствовал что-то и к началу осени 1993 года сильно нервничал. "Вальтер" с патроном в стволе держал в прихожей над дверью. Там был специальный тайничок, незаметный для несведущих, но очень удобный для мгновенной защиты.

 

- А толщина двери у "Шороха" какая? - допытывался Черенков у Зайцева: - Мне это точно нужно знать, друган. Вызовет в следующий раз, измеряй не на глазок! Палец незаметно приложи...

 

К удовольствию "Людоеда", брони на входе в квартиру не оказалась. Штучного производства, добротная, массивная, но деревянная дверь. Черенков раздобыл дубовый брусок точной такой же толщины и за городом проверил. Бронебойная пуля из "Калашникова" проходила беспрепятственно.

 

Теперь рост! Какой у этого "Шороха" рост? - продолжал допытываться "Людоед". В его страшной "работе" мелочей не бывало, а брака Черенков не допускал принципиально. Он отрабатывал до автоматизма мгновенный выстрел навскидку на уровне не выше 138 сантиметров. Именно там и чуть ближе к могучему замку сейфового типа должно было находиться сердце-вещун заказанного уголовного "авторитета" Шорохова.

 

Как и следовало ожидать, ранним утром 3 сентября "Шорох" Зайцеву открывать не стал. Но, услышав его голос, к дверям приблизился: - Чо надо?

 

Это были последние его слова. "Шорох" еще успел приникнуть к глазку и узреть сквозь увеличивающую оптику широченную улыбку на незнакомом круглом лице. Потянулся было рукой к пистолету. Но Черенков уже вскинул "Калашников", переведенный на одиночный огонь. Первая же пуля вошла через дверь точно в сердце. Еще одна прошила легкие уже мертвого, падающего человека.

 

Черенков продолжал улыбаться. Ему было просто и легко. Свою кровавую работу "Людоед" исполнил. Но сколько ее еще оставалось в Сочи...

 

"Обида" с кровавым продолжением

 

Боевики "Шороха" пришли в ярость и пообещали устроить в уголовных кругах Нижневартовска "ночь длинных ножей". Более всего "блатных" удручала та простота и легкость, с какой "крутого" и свирепого мужика отправили на тот свет. "Пахана" не подстерегали в засаде бывшие спецназовцы. Соблазнительные красотки не заманивали в баньку со снайперами на крыше соседнего дома. Не было ожесточенного боя с телохранителями и бешеной автомобильной погони. Какой-то приезжий вслепую, через дверь, но с поразительной точностью разорвал сердце "Шороха" всего лишь одной пулей.

 

На "сходняке" этого незнакомца приговорили к смерти сразу же и конкретно. С обязательным условием помучить как можно дольше. И убить пострашнее. В назидание всем таким же "шустрым".

Но Николай Черенков уже летел в свой Сочи. Только там он мог надежно "залечь на дно" и переждать всю эту опасную суматоху.

 

"Свой" город в понимании "Людоеда" весьма отличался от типичного представления о Сочи. Для кого-то это дивное, но весьма запущенное местечко в райском субтропическом уголке. Или же - трамплин для прыжка в столицу. А может - вместилище самых сладких и дорогих воспоминаний...

 

Для коренного сочинца Черенкова это было... местом охоты. Как-то так получилось у него, что с раннего детства или из Кольки что-то выбивали, или Колян Черенков "договаривался" с кем-то исключительно кулаками и угрозами. Мир "Людоеда" был всегда жесток и несложен. Как водопроводный вентиль, переделанный под кастет. В нем существовали только те, кто пытается "опустить" тебя, и те, кого обманываешь ты.

 

Все три года после устранения нижневартовского "авторитета" Черенков каждый день убеждался в правоте своих суждений. Он наблюдал за тем, как растут на берегу моря роскошные замки, прибавляются иномарки, щеголяют с "мобилами" нувориши и ощущал в эти мгновения обманутым лично себя. Хвалиться своими достижениями в непростом киллерском труде нельзя было даже перед сожительницей. Больших денег эта работа тоже не принесла. И выезжать куда-нибудь "на гастроли" преждевременно: поймают и живьем в топку затолкают.

 

А тут еще этот Арзуманов (фамилия изменена) "поднимается" как на дрожжах. Не так больно было бы это видеть, если бы не знал его с такой же, как у себя безденежной молодости. Было время, вместе копейки сшибали на пивко. А теперь торговлей занялся, дом построил, дачу... Машину новую прикупил.

 

Угнать ее, было для Черенкова парой пустяков. Сначала просто хотел покататься. Потом решил вернуть ее владельцу. Но - за выкуп. Всего-то за 10 миллионов рублей. Звонил Арзуманову домой не называясь. Но тот скупился. Платить не хотел. А тут еще глупый случай вмешался в замысел. Милиция случайно обнаружила угнанный "Жигуль". Никого тогда не повязали, но машину потерпевшему вернули. Этого "Людоед" стерпеть уже не мог.

 

Для него никогда не была мучительным выбором проблема чужой жизни или чужой смерти. В этом рослом улыбчивом существе "предохранители" сгорели еще тогда, когда на влюбленные парочки под кустами Черенков бросал... горящих кошек. Помещал их в авоськи, обливал керосином, поджигал и с разбега швырял воющий огненный шар в обнаженные человеческие тела. Людоед не чувствовал боли сам, и не понимал, как от нее могут страдать другие. Он просто решил для себя: Арзуманову на этой земле больше ходить не надо. Своим упрямством он унизил такую уникальную и даже великую личность как "Людоед". Расплатой за это может быть одна смерть.

 

Логичность такого рассуждения радовала Черенкова, и он привычно улыбался всю дорогу до села Каменка. Именно там была дача Арзуманова. И там-то надо было свершить свой беспощадный "суд". Для исполнения "приговора" Черенков выбрал револьвер калибром 7,62 миллиметра. За последние годы Людоед накопил много всяких "стволов", но именно такое неприхотливое и безотказное оружие с барабаном нравилось киллеру более всего.

 

Александр Лебединский и Владимир Анненко уже хорошо знали, что именно предвещает лучезарная улыбка вожака. К середине августа 1996 года вместе с Зайцевым они полностью подчинились "Людоеду". Тут было все - и преклонение перед безжалостной нерассуждающей силой, и страх за собственные жизни, и ощущение невероятной легкости, с которой решаются теперь денежные проблемы.

 

Лебединский с Голубых Далей никогда не стремился в профессоры. К моменту "наезда" на Арзуманова за плечами его было уже четыре судимости: хулиганства, кражи, грабежи, угоны... Из 36 лет 10 прошло за колючей проволокой. "Зона" казалась куда роднее и ближе, нежели этот гнилой мир, в котором даже такого "пахана" как "Людоед" пытаются "опустить" всякие там фраера...

 

Анненко был самым молодым в этой кровожадной стае. Он приехал в Сочи из кубанской станицы Отрадной. В свои 24 года он не был женат и ночевал в общежитии по соседству с Лебединским. Числился разнорабочим в Утришском дельфинарии.

Владимир понимал, что Черенков позвал его не зря, что придется "мочить одного гнуса", но не содрогнулся, не отпрянул, не побежал прочь.

 

Сам "Людоед" попросил новичка раздобыть хороший нож "для подстраховки". И Анненко был рад стараться. Он знал, какие прочные и острые "финки" получаются из рессорной стали. И умел их делать красиво, с наборной плексигласовой ручкой. Такая войдет в человеческую плоть как в масло. Главное, не сплоховать. Не пасть в глазах великого и ужасного "Людоеда"...

 

...Ни о чем другом перед убийством ни в чем не повинного человека Владимир Анненко уже не думал.

 

Нет человека - проблемы возникают?

 

Трое нежданно-непрошенно заявились на дачу к четвертому для того, чтобы тот исчез с этой земли бесследно. Людоед хорошо усвоил основополагающий тезис одного из бывших кровожадных правителей этой страны: "Нет человека - нет проблемы". Тот, кого намечено было убить, в общем-то, ни коим образом не отравлял существование Черенкова. Но у Николая был свой, специфический и жуткий мир, заглянуть в который уже в процессе создания этой главы невольно довелось и автору этих строк.

 

Для некоторых читателей уж слишком недалекими оказались все описываемые здесь события. И слишком болезненно отозвалось для них публичное напоминание об их личной трагедии. Вначале угрожала, а потом рыдала в редакции сестра осужденного Зайцева. Ей почему-то показалось, что даже беглое упоминание о другом ее брате, Александре, в этой криминальной драме совершенно неуместно и даже оскорбительно. Что имя славного паренька Саши Зайцева, скончавшегося от рака, разъевшего кости после армейской травмы, теперь будет опорочено таким "соседством" с братом Владимиром, отправленным в колонию.

 

Хотя мертвые и безвинные, как известно, сраму не имут. А вот живые, сами того не желая, приоткрыли мне завесу над удушливым и пугающим мирком банды Людоеда. Тот, по словам одних, якобы "убил на самом деле человек 20". Но тут же находили автора другие спорщики и требовали написать, что "Коля вообще никого не убивал, а был кем-то подставлен".

 

Все эти сугубо частные мнения после суда не было бы смысла и упоминать. Если бы все эти "критики" не сходились в одном, Мол, жизни тех, из-за кого Черенков, Лебединский, Зайцев и Анненко надолго лишились свободы, не заслуживают даже малейшего упоминания ни в газете, ни, тем более, в книге. Потому что, - объясняли мне разгневанные родственники и друзья осужденных, - все эти убиенные люди были вовсе не теми людьми, которым нужно и можно среди нас с вами жить.

 

Ведь кто-то из них не всегда подчинялся законам и причинял немало хлопот стражам порядка. Другие злоупотребляли алкоголем и уже внешним видом своим оскорбляли взор сознательной общественности. А потерпевший Арзуманов, к примеру, даже "баловался" когда-то наркотиками...

 

И вот 19 августа 1996 года "санитар общества" Черенков быстро подошел к ничего не подозревающему Арзуманову и... выстрелил с ощущением чуть ли не праведности содеянного. На этот раз он целил не в сердце. Но как всегда бил наповал. Потому что револьверная пуля, разрывающая мозг в брызги, точно так же смертельна, как и бронебойная автоматная - в грудь.

 

Танцы на костях

 

Арзуманов даже не успел понять, что с ним произошло. Только что сияло солнце, было тихо, свежо и уютно, как может быть только на своем любовно возделанном участке. Что-то похожее на кукушечью ворожбу донеслось из-за развесистого дуба, скрип гальки за спиной заставил обернуться, едва знакомый Коля как-то странно и как-то пугающее улыбнулся, стремительно приблизился, вскинул руку, из нее вдруг вырвалось пламя, Вселенная раскололась на миллионы частиц, вязнущих во тьме...

 

- И что теперь с этим будем делать? - пнул еще дергающееся тело Лебединский. После наркотиков ему было так же весело, звонко и невесомо, как и Черенкову. Что-то завораживающее и возбуждающее было в той сцене, что продемонстрировал ему Людоед. Только что стоял на веранде мужик, курил, слушал какую-то там птичку, но простое движение указательного пальца все и навсегда переменило. И сделать как прежде - теперь не сумеет даже сам Бог!

 

- Круто ты его! - выразил еще раз свое восхищение Лебединский. Но Черенков на лесть не поддался, сунул в руки подельника лопату и приказал копать. Яма получилась глубокой и никакая собака не смогла бы добраться до останков. Но странное и непонятное видение стало с той поры навещать Людоеда по ночам. Будто бы начинает шевелиться хорошо притоптанная земля под баком с водой.

Будто бы убитый Арзуманов сначала синюшной рукой, потом выпирающими из плеч костями, потом всем своим разлагающимся телом раздвигает могилу, выбирается наружу, все ищет и ищет ту самую сигарету, что так и не успел докурить.

 

Людоеда раздражали и утомляли такие нелепые и нежданные ужасы. Ведь раньше после совершения убийства у него сохранялся отменный аппетит и здоровый сон. И никакая жертва не могла омрачить бодрых воспоминаний о разнообразной "киллерской" жизни.

 

10 сентября Черенков не выдержал и вместе с Лебединским вернулся на место преступления. Он и сам потом удивлялся собственной мнительности. Но тогда убийца остервенело вскрывал могилу, грузил останки в багажник "Жигулей", вез их по трассе "Адлер-Красная Поляна", выбирал пропасть поглубже и течение побыстрее...

 

Осенью 96-го многострадальную машину таинственно исчезнувшего Арзуманова душегубы продали всего за три миллиона рублей. Торговаться и набивать цену Людоеду к тому моменту было некогда. Черенков был охвачен новой идеей. Как ему казалось тогда, куда более прибыльной. И очень доступной. Потому как на пути к заветной цели предстояло смести всего-то парочку безвинных человеческих жизней.

 

Все не так, ребята...

 

По ходу этого повествования, как уже упоминалось, автора периодически находили люди лично и хорошо знавшие Черенкова, Лебединского, Зайцева и Анненко. Одним очень не хотелось этой публикации. Другие уточняли некоторые детали. Оказалось, что уголовный "авторитет" из Нижневартовска, застреленный Людоедом через дверь и точно в сердце, носил кличку Кострома, а не Шорох. А бедного Арзуманова убивали на собственной даче совсем не так стремительно и легко, как это описывалось.

 

Револьвер трижды давал осечку, но 30-летний Сергей Владимирович оставался в оцепенелой неподвижности, покорно дожидаясь смертельной пули в голову. Потом Черенков и Лебединский еще несколько раз приезжали в село Каменка-2, привозили мешок цемента, раскапывали могилу, разводили раствор, заливали им тело, заваливали все это землей, придавливали бочками с водой. Но пугающие ночные видения побудили Черенкова и Лебединского вновь взяться за лопаты, раздолбить цементную корку и сбросить то, что осталось от их жертвы, в пропасть по дороге на Красную Поляну.

 

Подобными мелкими уточнениями не стоило бы загружать читателя, стремящегося поскорее узнать, кого еще и как именно прикончил Людоед со своей бандой. Однако от таких именно "мелочей" зависят порой жизни невинных людей. В данном случае - четверых. Все они, включая Арзуманова, могли быть спасены еще 19 мая 1996 года.

 

Веселый санитар

 

В тот весенний день, угнанная белая "семерка" привлекла внимание бдительного жителя одного из домов на улице Гранатовой в селе Черешня. Вызванная им опергруппа обнаружила на внутренней стороне правой передней двери отчетливый след большого пальца левой руки. Но только в феврале 1998 года, уже после зверского уничтожения владельца этих "Жигулей", после еще трех жестоких убийств, краевая прокуратура наконец-то отправит изобличительный отпечаток на экспертизу.

 

Ответ последует быстрый и совершенно определенный: "наследил" в машине Арзуманова именно Черенков! Свои "пальчики" на дактокартах МВД он оставлял не раз. И в 1984 году, когда судился по статье 224 за склонение к употреблению наркотиков. И через 2 года, когда получил 6 лет за кражу. Что уже само по себе упрощало процесс идентификации до формальной и рутинной процедуры.

 

В этой кровавой истории вообще очень многое не таилось и лежало на поверхности. И оттого даже самые жуткие злодеяния Людоеда приобретали какую-то будничную, чуть ли не бытовую окраску. Его "работа" становилась привычной частью существования и кончины "людей дна" Адлерского района. Для них улыбчивый Черенков превратился не только в постоянного собутыльника, но и в эдакого "ангела смерти", наделенного возможностью карать быстро, беспощадно и умело.

 

Например, 52-летняя Агриппина Ларькова (назовем ее так) смертельно обиделась на своего младшего брата Владимира. На улице Гоголя этих родственничков знали как крепко пьющих людей. Одна из таких попоек завершилась тем, что брат сестру... изнасиловал. И стала тогда Агриппина Сергеевна искать мстителя. "Добрые" люди тут же указали на Черенкова. Тот уточнил у просительницы: насколько сильно следует наказать обидчика.

 

- Да хоть убейте! - не задумываясь брякнула Ларькова.

 

Все дальнейшее хотя и отражено в материалах уголовного дела, но в приговор не вошло. Краевой суд не рискнул вменять Людоеду то убийство, в котором отсутствует труп. А дело обстояло так. Вместе с Форяцким, (фамилия изменена) купившим по дешевке машину загубленного Арзуманова, улыбчивый Людоед пришел "в гости" к Владимиру Ларькову. Выпил с ним водочки и пригласил "продолжить на природе". Поздним вечером близ устья реки Херота пили еще и еще. После чего Ларькова никто и никогда больше не видел.

 

Уже позднее, на следствии, Форяцкий да и сам Черенков не будут отрицать: упившийся до беспамятства собутыльник был попросту утоплен. Течение унесло тело и укрыло следы. На суде оба откажутся от этих признаний. Форяцкого это спасет от уголовной ответственности. А Черенкову будет уже все равно: убийством больше, убийством меньше...

 

Одних бывших супругов Аброськиных хватило бы для сурового обвинительного приговора. Это двойное убийство можно смело занести в категорию самых демонстративных и дерзких в истории Адлера. Оно словно бы было объявлено заранее. Потому что Черенков не раз и не два говаривал приятелям: Аброськины - следующие. Людоед приговорил к смерти двоих пожилых людей по одной очень важной для себя причине.

 

Вечно ссорящиеся Аброськины поддались на уговоры Черенкова и согласились продать свою двухкомнатную квартиру на улице Куйбышева,6. Однако этих малограмотных, спивающихся людей пугала та бесконечная череда кабинетов, по которым требовалось пройти. А Николай казался таким милым, улыбчивым и щедрым парнем. Он столько раз угощал Аброськиных выпивкой и закуской. Ну, как такому не доверить право приватизации и продажи жилья!

 

17 декабря 1996 года нотариус оформила доверенности. Довольные Аброськины тогда приняли эти бумажки с печатями за спасительное средство по решению всех своих финансовых проблем. Черенков думал иначе. Эти двое, по мнению Людоеда, только что нотариально заверили разрешение на свою собственную смерть.

 

Было - не было...

 

Уничтожению бывших супругов Аброськиных предшествовала одна очень таинственная история. В приговор она не вошла. О подробностях своеобразной "репетиции" перед двойным квартирным убийством поведали парни из адлерского угрозыска. В свое время они "кололи" Людоеда и получили от него весьма любопытные признания. За несколько месяцев до убийства Аброськиных без всякого следа и самым непонятным образом исчез молодой житель Адлера по фамилии Семенов.

 

Жил он в трехкомнатной на подселении с Ендумяном (фамилия изменена) в том же самом доме на Свердлова, 46, что и Людоед. Семенов довольно часто выпивал с "авторитетным" Колей Черенковым. А тот постоянно заводил разговоры о необходимости своего жилья. Пусть маленького, но обособленного. Завершилось эта психологическая обработка согласием Семенова на обмен.

 

Дальше же можно только выдвигать версии. Людоед поначалу признался РУОПу и угрозыску: - Ну, завалил я этого Семенова. И соседа его по подселению хотел убрать. Ради их квартиры.

- Как же ты его "мочил", Коля? - с заинтересованным участием допытывались сыщики.

 

- Да из пистолетика. В лоб, - смущенно улыбался Людоед. И повез опергруппу в село Черешня, к строительным вагончикам близ черенковской делянки с коноплей. Безошибочно ткнул пальчиком в нужный холмик под деревом. Точно! Полуразложившееся мужское тело оказалось зарыто неглубоко. В черепе зияло пулевое отверстие.

 

Но потом дело, в силу особой его важности, отправилось в краевую прокуратуру. А там Людоед которому, казалось бы, уже без разницы - жертвой больше, жертвой меньше - вдруг круто "пошел в отказ". Стал на других перекладывать вину за сгинувшего без вины Семенова. Так и повисло "мокрое" дело. Сначала его выделили в отдельное производство. Потом приостановили как "висячее". То есть, нераскрытое. Но и сегодня никто в сыске не сомневается: за Черенковым и только за Черенковым смерть и этой жертвы.

 

Когда нож вернее пистолета

 

Вот и супруги Аброськины доживали свои последние денечки на этом свете. Шел к закату 1996 год и 20 декабря Черенков посчитал, что уже все готово. Квартира на Молокова вот-вот будет продана одному местному предпринимателю за 17 тысяч "зеленых". Не отдавать же такие деньги бывшим владельцам жилья!

 

- Рассчитаемся на природе! - многозначительно пообещал Людоед хронически подвыпившему Владимиру Аброськину: - Заодно и сделку обмоем.

 

Ехали в сторону Ахштыря на черенковском "жигуленке" пятой модели. Людоед вел свою машину осторожно: в воздушном фильтре двигателя был пристроен заряженный пистолет системы Макарова. На берегу Мзымты скрутили пробки сразу с нескольких бутылок водки. Предновогодний зимний денек выдался погожим, хрустальная горная водичка журчала умиротворяюще, какая-то черненькая птичка все кружила и кружила над головой Аброськина, выводя печальную трель.

 

- Хорошо! - не удержался тот.

 

- Ты пей, Володя, пей. Не отвлекайся! - не без сострадания подсказал Людоед. Он был по своему великодушен и уже сказал Лебединскому, напряженно ждущему сигнала: - Да пусть жрет сколько хочет! Напоследок...

 

Но на свежем воздухе Аброськин пьянел медленно, и Черенкову уже вскоре надоело ждать. Николай кивнул напарнику, и Лебединский вытащил из-под капота Макаров. Анненко хлопал глазами и стремительно трезвел. Его к такому повороту событий не подготовили. Людоед распахнул правую заднюю дверцу машины и Аброськин обернулся с протянутым стаканом водки:- "Будем, братан!".

 

Кто - будет. Кто - нет! - с философской лапидарностью заключил палач. Он вдавил ствол в грудь Аброськина. Патрон был в стволе, но выстрела не последовало. Макаров никогда не считался лучшим пистолетом в мире. А этот, купленный по дешевке у какого-то абхазского вояки, оказался каким-то бракованным. Даже после третьего нажатия на крючок получалась осечка.

 

Аброськин сидел не шевелясь. Бледный и словно заледеневший. Ему все еще хотелось верить, что над ним только подшучивают. Но Людоед, не отводя приветливого и прямого взгляда своего от ничего не понимающих глаз Аброськина, вытащил из нагрудного кармана "финку" и засадил ее по самую рукоять точно в сердце. Черенкову всегда нравилось ощущение последнего мощного толчка пробитого сердца, отдающееся в наборную рукоять ножа. Это подтверждало точность глазомера и разящую силу удара.

 

И на этот раз у Людоеда получилось все чисто, без суеты, и дилетантской нервозности. Черенков даже успел подхватить стакан с водкой, выпавший из разжавшейся ладони Аброськина. И боковым зрением уловил: ловкий трюк впечатлил Лебединского с Анненковым.

 

- Вот так! Чтобы и не дернулся! - констатировал Черенков с усталым довольствием профессионала. По широко распахнутым и быстро мутнеющим зрачкам жертвы он всегда определял качество своей работы. Но на всякий случай еще сделал контрольный выстрел в голову из Макарова. Нет, не в машине, конечно. Людоеду совсем не хотелось пачкать салон своего автомобиля. Он приказал подельникам, те покорно оттащили тело в канаву, потом брали по очереди пистолет, стреляли в мертвого Аброськина.

 

Черенкову от всего этого упорядоченного кошмара хотелось улыбаться еще шире. Те, кто был рядом с ним, оказались теперь не только запуганы смертельно, но и повязаны навсегда. Общей кровью. Ведь убивать в одиночку не всегда удобно. Теперь уже вдову Аброськина, к примеру, заманить в западню было бы сподручнее всего группой.

 

Роковой пикник у перекрестка

 

Конечно, строго юридически окружение Людоеда бандой называть нельзя. Для такой суровой квалификации на следствии и в суде требуются конкретные, устойчивые признаки. А вокруг Черенкова, приближаясь и удаляясь, беспорядочно кружилось несколько личностей, с одинаковой легкостью готовых на все: выпить, покататься, дровишек наколоть, человечка "замочить"...

 

Раиса Аброськина была приговорена, и Людоед этого не скрывал. Некоторые из тех, кто жил с ним по соседству на Свердлова, 46 ныне вспоминают с душевным трепетом, как усаживался Коля в беседку, что за кустиками на газончике, как улыбался сердечно и принимался "травить" мужикам истории из своего кровавого прошлого.

 

Этого он завалил одним выстрелом легко, а с другим пришлось помучиться: живуч оказался... Компания нервно посмеивалась, переглядывалась украдкой, стараясь убедить себя в фантастичности Колиных рассказов. Но почти каждый потом проверял на прочность засовы своих дверей, а то и ружье у изголовья перезаряжал свежим патроном.

 

Неуютно и странно ощущало себя общество, отшатнувшееся от массового доносительства эпохи репрессий и не пришедшее еще к элементарной бдительности с непременным оповещением полиции о любых настораживающих и странноватых соседях. А Людоед был именно таким соседом не только для высотного дома, но и для всего города. Он словно бы бросал вызов обществу, чуть ли не громогласно оповещая: надо тут одну оборзевшую завалить.

 

 "Борзость" Аброськиной заключалось в том, что она все настойчивее стала требовать от Черенкова денег за свою проданную квартиру. Потенциальная жертва не бросилась в милицию с заявлением о таинственной пропаже бывшего своего супруга. Не написала в прокуратуру жалобу об отсутствии обещанных 15 000 долларов. В том кругу, где вращалась Аброськина, обращаться к закону и его служителям было не принято.

 

Это было бы так же неприлично и постыдно, как аристократу воровать носки в супермаркете. Привычней было ходить и канючить:- Коля, ну, Коль, где деньги?

 

- Будут тебе деньги! - не выдержал однажды Людоед. Это было аж через три месяца после того, как бывший муж Раисы Аброськиной получил нож в сердце и был завален сучьями в канаве у горной дороги.

 

Бывшую квартировладелицу лишали жизни по хорошо отработанной схеме. 25 марта 1997 года Лебединский, в который уж раз, снял крышку воздушного фильтра "Жигулей" пятой модели и разместил там заряженный пистолет. Это был не тот "Макаров", что не сработал при убийстве Аброськина. У некоего Теймура Черенков без труда купил другой, проверенный и надежный.

 

Сожительнице Черенкова сказали, что едут на вечерний пикничок к реке, и что Рая Аброськина компанию только украсит. Надо ее пригласить. Та обрадовалась и на свою казнь ехала с улыбкой. Улыбался и Людоед. А мы уже знаем, что за этим следует. Однако эту насильственную смерть Людоед обставил особенно страшно и жестоко. Ему было уже скучно убивать наверняка, профессионально, точным выстрелом в сердце или в мозг. Ему хотелось пощекотать отмороженные свои нервы чем-то необычным.

 

Пили и пили очень много на берегу Мзымты у перекрестка улиц Голубой и Цветочной. К часу ночи Аброськину развезло окончательно.

Ну-ка, пойдем, милая! - скомандовал Людоед и почти поволок Раису к реке. Та ничего не соображала и только улыбалась бессмысленно.

 

Стоять и смотреть на меня! - потребовал Черенков. Ему не терпелось разобраться, что бывает с человеческим лицом в которое бьет девятимилимметровая пуля, выпущенная с двух метров в упор. Вместо левого глаза у женщины вспыхнула алая клякса. Аброськина рухнула как подкошенная.

 

Но Людоеду хотелось гарантий и он подволок тело к реке, погрузил голову в воду. Постоял в задумчивости, посмотрел, потом вернулся к веселой компании, добавил себе водки из початой бутылки, вынул из багажника канистру с бензином и пошел сжигать улику. Труп горел медленно, плохо и Черенкову сделалось скучно.

 

- Поехали отсюда! - только и сказал он собутыльникам и те понимающе закивали. Отсутствия одного человека никто из них "не заметил". Потому, возможно, что за человека Аброськину они и не считали.

 

- Я ведь кого убирал, - уже позднее, на следствии, разоткровенничается Людоед: - Всякий мусор людской. Отбросы. Тех, кого никому не жалко...

 

На суде "санитар" общества вел себя дерзко и свободно. Некоторые из его подельников успели передать инструкции на волю и теперь условными жестами: палец у носа или у брови, дирижировали показаниями родичей-свидетелей. А Черенков продолжал улыбаться широко да все повторять:

- "Ничего не помню, ваша честь! Память у меня такая. Слабая".

 

И ни одна из жертв не приходила к Людоеду в душную ночную камеру следственного изолятора. Даже призрак Арзуманова, когда-то омрачавшего сновидения. Ведь то, что от Людоеда требовалось, он выполнил. Раскопал могилу, и кости им убитого сбросил с обрыва в реку.

 

Из решения коллегии краевого суда под председательством Евгения Мурашова: ...приговорить Черенкова Николая Николаевича 12 февраля 1966 рождения, уроженца гор. Сочи, русского, образование средне-техническое, не женатого, к 20 годам лишения свободы без штрафа с отбытием первых 10 лет в тюрьме, а оставшейся части назначенного наказания в исправительной колонии строгого режима.

 

Лебединского Александра Владимировича 25 февраля 1962 года рождения, уроженца станицы Верхняя Таловка Ростовской области, русского, образование среднее, женатого, имеющего на иждивении двух несовершеннолетних детей... к 15 годам лишения свободы без штрафа с отбыванием в исправительной колонии строгого режима. Применить к осужденному Лебединскому А.В. статью 97 Уголовного кодекса Российской Федерации, то есть принудительное лечение от наркомании в местах лишения свободы.

 

Зайцева Владимира Валерьевича 16 декабря 1972 года рождения, уроженца гор. Сочи, русского, образование среднее, не женатого, не работающего - к 8 годам лишения свободы в колонии строгого режима.

 

Анненко Владимира Николаевича 3 октября 1974 года рождения, уроженца станицы Отрадной Краснодарского края, русского, образование среднее, не женатого, работавшего в дельфинарии - к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком в два года. В соответствии с пунктом 6 Постановления Госдумы и Федерального Собрания РФ "Об объявлении амнистии" - от назначенного наказания осужденного Анненко В.Н. освободить.

 

... Передать родственникам потерпевшего Арзуманова С.В. автомобиль ВАЗ-2107 и костные останки.

 

Р.S. По мнению иных сыщиков на совести Николая Черенкова лежит от 15 до 30 "заказанных" и случайных жертв. Что выводит эту мрачную фигуру в число эдаких кровожадных "рекордсменов" курортного побережья.

 

Комментарии

Аватар пользователя Газета Сочи

От лица редакции «Интернет газеты Сочи», мы поздравляем Сергея Золовкина с Днем рождения, и как бывшего опера с его профессиональным праздником. Также поздравляем всех радеющих за свое дело сочинских полицейских с Днем сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации.